Алик — крепкий невысокий мужчина среднего возраста. В 2005 у него обнаружили ВИЧ и поставили на учёт. Позже познакомился с девушкой, появились взаимные чувства. Сразу предупредил о диагнозе. Девушку это не испугало, стали жить вместе, но брак не регистрировали.

В 2010 году у Алика заболела печень. В больнице прописали дорогое лечение. Денег не было. Алик украл ноутбук и продал, на вырученные деньги купил лекарства. Преступника быстро задержали. Изучая медицинскую карту, следователи узнали, что у него ВИЧ. Вызвали девушку:

— Вы знали, что у него СПИД?

— Да, знала.

Она получила направление в СПИД-центр, где ей диагностировали ВИЧ. На Алика завели второе уголовное дело. Прокурор запросил осудить на 5 лет по статье 169 (Кража) и 5 лет по статье 113 «Распространение венерического заболевания или ВИЧ-инфекции/СПИД».

Со слов Алика, во время судебного заседания его девушка обратилась к суду:

— Гражданин судья, я написала объяснительную, что знала, что он болеет СПИДом, и связалась с ним по любви. Прошу снять с него обвинение по статье 113.

На что получила ответ прокурора:

— Ты гражданин государства, и мы, как представители государства, можем подать иск за тебя. Неважно, что ты хочешь в данном случае.

В итоге Алика осудили по двум статьям. Он признаёт свою ответственность и вину за кражу, но до сих пор не понимает, почему был осуждён по статье за распространение ВИЧ. Ведь его партнёрша была в курсе и сделала свой выбор. На свободу Алик вышел в 2017 году. Нашёл свою девушку, но у неё была уже другая жизнь. Он понял, что начинать придётся с нуля. Без права на ошибку. Встретил разведённую женщину, тоже с диагнозом ВИЧ. Сейчас они живут вместе, воспитывают её детей от первого брака.

ВИЧ-инфицированного с судимостью знает почти вся махалля. Руководитель махаллинского комитета публично раскрыл его диагноз. Алик обратился с заявлением в РОВД. Пришёл ответ, что в действиях руководителя «не нашли состава преступления».

— Я у них, как заноза. Вечно требую свои права, не даю себя унизить. И участковый, и махаллинский комитет ждут, когда я споткнусь, сделаю хоть одну ошибку. Тогда на меня оформят заявление и мигом упекут за решётку. Понимаешь?

Понимаю. В обществе, где стигматизировано отношение к осуждённым, а также к ВИЧ-инфицированным, сочетание этих факторов страшно вдвойне.

Криминализация ВИЧ

Статья 113, с одной стороны, призвана защищать граждан от заражения венерическими заболеваниями и ВИЧ-инфекцией/СПИД. В то же время она криминализирует ЛЖВ (лиц, живущих с ВИЧ) в ситуациях, подобных той, которая произошла с Аликом. И не даёт возможности прекратить уголовное дело, если вторая сторона была в курсе заболевания и приняла на себя ответственность за возможные последствия.

Поэтому почти по всем уголовным делам, возбуждённым по статье 113, выносят обвинительные приговоры (по данным обзора Национального центра по правам человека, 2019 год):

• В судах в 2016 году по 25 уголовным делам 25 лиц признаны виновными по ст. 113 «Распространение венерического заболевания или ВИЧ-инфекции/СПИД» Уголовного кодекса, из них к 21 лицам применены наказания в виде лишения свободы, 1 лицу ограничение свободы, 1 лицу условное освобождение и 2 лица освобождены на основе акта амнистии.
• В 2017 году по 27 уголовным делам 29 лиц признаны виновными по той же статье Уголовного кодекса, из них к 17 лицам применены наказания в виде лишения свободы, 8 лицам ограничение свободы, 1 лицу назначена штрафные санкции, 2 лицам применены условное освобождение.
• За 6 месяцев 2018 года по 16 уголовным делам 16 лиц признаны виновными, из них к 8 лицам применены наказания в виде лишения свободы, 5 лицам ограничение свободы, 1 лицу назначена исправительные работы, 1 лицу применены санкции.

Помогает ли криминализация ВИЧ остановить распространение заболевания?

Нет. ЛЖВ, осведомлённые о своём статусе, более ответственно подходят к вопросам безопасного секса, используют презервативы и избегают опасных контактов. Чаще всего ВИЧ передаётся от людей, которые ещё не в курсе, что больны. По разным причинам у них нет достаточной информации о заболевании, возможности обследоваться или велик страх перед возможным диагнозом. К сожалению, этот страх и стигматизация появляются, в том числе, «благодаря» криминализации ВИЧ.

Почему так происходит?

Вероятность уголовного преследования за заражение ВИЧ переводит человека в категорию потенциальных преступников. Даже если он будет принимать максимальные меры предосторожности, в случае диагностирования ВИЧ у кого-то из окружения все подозрения попадут на ЛЖВ. Кроме того, ЛЖВ могут подвергаться шантажу от интимных партнёров, которые знают о статусе и угрожают раскрыть его, если ЛЖВ что-то не сделает. Чаще всего жертвами шантажа становятся женщины, которых принуждают к сексу вопреки их желанию. Чтобы избежать подобных ситуаций, людям безопаснее не обследоваться на ВИЧ или скрывать свой статус.

Эффективно ли это?

Нет. Для того, чтобы бороться с эпидемией ВИЧ/СПИД, необходимо сделать так, чтобы обследование на ВИЧ стало нормой, не было нужды скрывать свой статус и люди осознанно выбирали безопасный секс. Антиретровирусная терапия позволяет ЛЖВ быть полноценными участниками общества и поддерживать здоровье на нужном уровне. Чем больше страха вокруг диагноза, тем меньше стимула у людей обследоваться, чтобы вовремя выявить его. Например, если у вас болит зуб — вы, не задумываясь, идёте к стоматологу. Потому что иметь больной зуб — не стыдно. Обращаться к стоматологу — нормально. Никто не осудит, не отвернётся, не перестанет общаться. Высокая стигматизация ВИЧ/СПИД, а также страх стать потенциальным преступником, не позволяет также спокойно сдать анализы на это заболевание или раскрыть свой статус окружающим. Если у обоих партнёров обнаружат ВИЧ, то обвинят, скорее всего, того, у кого ВИЧ будет диагностирован первым. Поэтому криминализация останавливает людей от своевременного обследования.

Что делать?

Возможное решение — декриминализировать статью 113, определив чёткие критерии, что ответственность наступает только в случае намеренного и злоумышленного заражения ВИЧ, чтобы причинить вред другим людям. Не возбуждать уголовные дела в следующих случаях:

• Если при контакте не было риска передачи ВИЧ;
• Если человек не знал о своём ВИЧ-положительном статусе;
• Если подвергающийся риску заражения человек знал о статусе своего партнёра;
• Если ЛЖВ предупредил партнёра о своём статусе или по ряду причин предполагал, что ему известен статус;
• Если ЛЖВ не предупредил о своём статусе из-за боязни насилия или других негативных последствий;
• Если ЛЖВ принял меры по снижению риска заражения (например, использовал презервативы и другие меры предосторожности).

Что это изменит?

Примерно полгода назад на проект написала молодая девушка, живущая с ВИЧ. Не могу написать всех подробностей — это её история. Оставлю узнаваемые детали: она подвергалась систематическому насилию, а партнёр угрожал написать заявление, если она уйдёт. Девушка спрашивала, что делать. Я не могла ничего посоветовать, потому что закон не на её стороне. Как в истории Алика: даже если бы ей удалось доказать, что партнёр знал о диагнозе и принуждал к сексу — он теоретически мог заразиться от неё ВИЧ. За это её могли осудить по статье 113 на срок от 5 до 8 лет.

До сих пор не знаю, что ей посоветовать. И понимаю, что это лишь край огромной проблемы: люди с ВИЧ живут среди нас и их положение очень шаткое из-за стигматизации и криминализации, без права на реабилитацию.

Нужно создавать условия, чтобы ЛЖВ не боялись раскрыть свой статус. Чтобы общество перестало относиться к ним, как к аморальным элементам. Среди ЛЖВ есть медики, которые заразились от пациентов. Дети, которым заболевание передалось во время лечения. Люди, которые хотят изменить жизнь. Они должны чувствовать себя полноценными гражданами, а не потенциальными преступниками. Декриминализация и пересмотр статьи 113 может стать одним из шагов на пути к этому.

P.S. Девушка, я очень надеюсь, что вам удалось без потерь уйти от агрессора. Обнимаю!