Вопрос о ратификации Факультативного протокола к Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (CEDAW) в Узбекистане — это не формальность международного права, а вопрос того будут ли у женщин механизмы защиты, особенно когда государство их не слышит.
Если Конвенция закрепляет права, то Факультативный протокол открывает путь к индивидуальным жалобам. А это возможность донести историю и доказательства до международного уровня, если государство не обеспечило защиту. Мы уже писали, почему для Узбекистана критически важно ратифицировать Факультативный протокол. Теперь мы рассмотрим как международные механизмы могут дать настоящий результат.
Узбекистан: дело Мадины
Мадина долгие годы жила в условиях унижения, страха и насилия. Муж, Азиз Мухутдинов, избивал её, оскорблял, лишал доступа к деньгам и даже к элементарным средствам гигиены. Он запрещал навещать родных, включая тяжело больную бабушку, контролировал каждое движение и любое проявление самостоятельности наказывал агрессией.
Избиения повторялись регулярно. Мадина пыталась искать защиту, но её жалобы в органы внутренних дел оставались безрезультатными: дела не возбуждались, происходящее рассматривалось как «семейный конфликт». Выданный охранный ордер не сработал — муж продолжал её преследовать и угрожать. Давление происходило и косвенно — через детей, которых он использовал как инструмент манипуляций. Подробно мы рассказывали о деле в публикациях здесь и здесь. Последнее избиение стало переломным моментом.
- Первоначально дело возбудили по статьям 105 (умышленное причинение средней тяжести телесного повреждения) и 112 (угроза убийством или применения насилия) УК РУз. Однако на суде квалификацию смягчили до ч. 2 ст. 109 (умышленное лёгкое телесное повреждение), а по ст. 112 фактически оправдали.
- В апелляции потерпевшая столкнулась с новым давлением: прокурор требует слишком мягкого наказания, свидетели «забывают» детали, а судьи, по её словам, смотрят на неё как на обвиняемую.
- Сам подсудимый использует каждое заседание для того, чтобы унизить её и выставить «плохой женой и матерью». Более того, он продолжает воздействовать на неё через детей, задавая им вопросы и превращая их в инструмент косвенного давления.
- Во время следствия охранный ордер не сработал: угрозы и преследование продолжались. Суд также проигнорировал наличие отягчающих обстоятельств (ст. 56 УК РУз) и признаки истязания (ст. 110 УК РУз).
История Мадины — это не частный случай, а отражение системной проблемы. Она показывает, что даже при наличии законов и доказательств женщина остаётся без защиты: её голос обесценивают, её доводы игнорируют, а насильник продолжает использовать процесс в свою пользу.
Грузия: дело X и Y против государства
В своём решении по делу X и Y против Грузии Комитет CEDAW рассмотрел историю матери и дочери, которая во многом напоминает истории женщин в Узбекистане. В течение многих лет они подвергались жестокому физическому, сексуальному и психологическому насилию со стороны мужа и отца. О происходящем знали соседи, знали сотрудники полиции и прокуратуры, но вмешательства не последовало. Вместо реальной защиты государство ограничивалось формальными разговорами и «бумажными обещаниями» агрессора прекратить побои.
В своём решении по делу X и Y против Грузии Комитет CEDAW рассмотрел историю матери и дочери, которая во многом напоминает истории женщин в Узбекистане. В течение многих лет они подвергались жестокому физическому, сексуальному и психологическому насилию со стороны мужа и отца. О происходящем знали соседи, знали сотрудники полиции и прокуратуры, но вмешательства не последовало. Вместо реальной защиты государство ограничивалось формальными разговорами и «бумажными обещаниями» агрессора прекратить побои.
Комитет отметил, что власти Грузии допустили нарушения сразу по нескольким ключевым положениям Конвенции. Прежде всего, было нарушено определение дискриминации (статья 1): женщина и её дочь оказались беззащитными перед насилием, потому что государство фактически отказалось защищать их, и тем самым закрепило дискриминацию в отношении женщин.
Далее, Грузия нарушила статью 2 Конвенции, которая обязывает государства обеспечивать эффективную защиту и доступ к правосудию. Власти не провели полноценного расследования, отказались возбуждать уголовные дела даже при наличии медицинских заключений и свидетельских показаний, а значит — не проявили должной осмотрительности для защиты жертв.
Особое внимание Комитет уделил и статье 5, которая требует от государств бороться с дискриминационными стереотипами. Вместо этого судьи и правоохранители воспроизводили их: доверяли характеристикам мужчины как «хорошего соседа и работника» больше, чем словам пострадавшей, описывали женщину как «ревнивую и непослушную», а детей — как «подверженных её влиянию». Такие установки превращали сам судебный процесс в продолжение насилия и обесценивания.
В совокупности все эти факты показали, что дискриминация носила системный характер: государство не только не защитило мать и дочь, но и оставило их один на один с насильником, воспроизводя стереотипы и отказывая в доступе к правосудию.
Комитет CEDAW признал Грузию виновной в нарушении статей 1, 2 и 5 Конвенции и обязал государство выплатить компенсацию заявительницам, а также провести масштабные реформы. Рекомендации включали создание системы убежищ и кризисных центров, обязательное обучение судей и прокуроров, проведение информационных кампаний против домашнего насилия и ратификацию Стамбульской конвенции.
Рекомендации CEDAW
Комитет потребовал от Грузии не только выплатить компенсацию заявительницам, но и провести системные реформы:
- создать доступные механизмы поддержки жертв (убежища, психологическая и юридическая помощь);
- внедрить политику абсолютной нетерпимости к насилию в семье;
- обучать судей, прокуроров и полицию стандартам защиты прав женщин;
- ратифицировать Стамбульскую конвенцию.
Что изменилось после решения
- В 2016 году парламент Грузии ввёл механизм компенсации жертвам по делам, выигранным в ООН; сами X и Y получили по 20 000 лари.
- В 2016 году открылся первый государственный кризисный центр для жертв насилия, позже — ещё несколько.
- В 2017 году страна ратифицировала Стамбульскую конвенцию и ввела: – уголовную ответственность за преследование и принудительные браки, – бесплатную юридическую помощь жертвам, – расширенное определение «домашнего насилия» (куда вошли дети и пожилые родственники, даже если они свидетели насилия) и ужесточили наказание.
- Для судей, прокуроров и полиции стало обязательным обучение по работе с делами насилия.
Если бы у Узбекистана был протокол?
Если в Грузии индивидуальная жалоба через Факультативный протокол стала толчком к реформам — от компенсации жертвам до ратификации Стамбульской конвенции, то в Узбекистане история Мадины показывает обратное: отсутствие международного механизма означает, что женщина остаётся в замкнутом круге национальной системы. В Грузии: жалобы жертв были услышаны на уровне ООН, и это вынудило государство изменить законы, практику и отношение к домашнему насилию. В Узбекистане же несмотря на доказательства, показания свидетелей и наличие статей УК, суд смягчил приговор, охранные ордера не сработали, а потерпевшая продолжает сталкиваться с давлением даже через собственных детей.
Там, где есть возможность подать индивидуальную жалобу в Комитет CEDAW, жертвы получают шанс изменить систему, а не только бороться за справедливость в одиночку.
Если бы Узбекистан ратифицировал Протокол, у пострадавших женщин появилось бы право подавать индивидуальные жалобы в Комитет CEDAW. Это означало бы:
- Международное признание нарушений. Когда национальные суды занижают квалификацию преступлений или отказываются учитывать доказательства, жертва могла бы обратиться к Комитету. Его решение имеет вес не только для конкретного дела, но и для всей правовой системы.
- Реальная перспектива перемен. Даже если конкретная женщина не добьётся справедливости внутри страны, её жалоба способна изменить систему для тысяч других.
Факультативный протокол превращает отдельный крик о помощи в инструмент системного давления. Он даёт женщинам в Узбекистане шанс быть услышанными там, где их пытаются заглушить, и возможность добиться перемен, которые национальная система пока не готова обеспечивать.
